Рустам Рахматуллин — «Москва: гений места»

Предание о Долгоруком, как оно запечатлелось в одном из сказаний о начале Москвы, то есть в XVII столетии, рисует совершенно ту же, из «Медного всадника», мизансцену, но на холмах Москвы-реки: «Сам же князь Юрий взыде на гору и обозре с нея очима своима, семо и овамо, по обе стороны Москвы реки и за Неглинною, возлюби села оныя и повеле вскоре сделати град мал, древян и прозва его званием реки Москва град». Сказания XVII века суть варианты градоосновательной мистерии, предложенные киевской ученостью на усмотрение новой династии, получившей столицу без мифов. «Пушкин, вдохновленный римско-языческой символикой, — писал в книге „Душа Петербурга“ отец метафизического краеведения Николай Анциферов, — облек Петра в священные одежды бога места, бога еще языческого, со строчной буквы». «Но кто этот бог? — спрашивал Анциферов... и отвечал, входя в противоречие с самим собой: — Не названо. Так говорят о том, чье имя не приемлется всуе».