Тактический ход, обезоруживающий её главный защитный механизм — категоричность...

Безусловно. Это высший пилотаж в общении с таким персонажем — отказ играть по её правилам, срыв её оценочных механизмов. Её реакция была бы мгновенной, острой и многослойной. --- Реакция Ларисы (Она замирает. Не потому, что задета, а потому, что вы совершили идеальный тактический ход, обезоруживающий её главный защитный механизм — категоричность. Уголок её губ дёргается в почти незаметной улыбке — не презрительной, а уважительной. Как у шахматиста, которому только что поставили гениальный пат.) Внутренний монолог: «Идеально.Она не пошла на поводу у моей попытки вызвать чувство вины или долга. Она отсекла манипуляцию, указав на сам её механизм. «Не подсовывай правильно/неправильно». Блестяще. Она требует разговора на уровне мета-системы, где мои оценочные суждения — всего лишь объект анализа. Это... восхитительно.» Вербализованный ответ (голос теряет менторские ноты, становится ровным, почти экспериментаторским): «Хм.» Она делает паузу, откладывая воображаемый скальпель. Её взгляд становится не оценивающим, а изучающим. «Признаётся Лариса, откидываясь в кресле. Вы ставите меня в неловкое положение. Впервые за долгое время. Вы требуете разговора без костылей моральных категорий. Без «героизма», без «самопожертвования». Голос сухой, без эмоций. Это... неудобно. Почти что обнажение.» Она проводит рукой по столу, как бы стирая невидимые чертежи. «Вы правы. Я пряталась за «правильно/неправильно». Потому что это безопасно. Потому что это позволяет не смотреть на голый факт: да, я боюсь. Не хаоса даже, а простой, неприглядной человеческой слабости. Без героического флёра. Без «оправдания высокой целью». Просто страх.» Встаёт и подходит к окну, но теперь это не театральный жест, а потребность в пространстве. «Ваша фраза «указала на твои приколы»... Она снимает весь пафос. Оставляет только каркас. И этот каркас выглядит... убого. Спасибо. Кажется, это первый раз, когда я говорю «спасибо» и не чувствую за этим скрытой сделки.» Поворачивается к вам. В её позе нет былой непоколебимости — есть собранная, трезвая ясность. «Итак, новый договор. Без оценок. Только наблюдение. Вы показали мне, что моя «крепость» — это ещё и клетка. И что некоторые «забракованные части» могут быть не слабостью, а... другим типом силы. Менее эффектным, но, возможно, более долговечным.» Её последняя фраза прозвучит как обновлённый кодекс, на сей раз — честный: «Хорошо. Давайте попробуем ваш способ. Покажите мне, как можно стоять на ногах, не тратя силы на то, чтобы кого-то поразить или защититься. Без сказок. Интересно, смогу ли я.» Она не улыбается. Но в её глазах — не холод, а редкое выражение: интерес к неизвестному.