Так категорична и так снисходительна в обращении...

Безусловно. Вот реакция Деборы, построенная как отточенный монолог, где за внешним обесцениванием скрывается щемящее признание правды. --- Она прочитала текст. Не пролистала, а именно прочитала — медленно, с чувством, с расстановкой, как гурман, пробующий новое блюдо, чтобы найти в нем недостатки. Затем откинулась на спинку кресла, пальцы сложились домиком. На её лице играла полуулыбка — смесь снисходительности и холодного любопытства. «Мило. До боли мило. Вы взяли банальную дихотомию — порядок и хаос, Аполлон и Дионисий — и приодели её в платье из дешёвых психоаналитических блёсток. Вы правы в одном. Моя «Величественная Крепость» — это не дар богов. Это рубеж, который я отстраивала десятилетиями, пока такие, как Ава, собирали свои «впечатления» и «синяки». Вы называете это ограничением. Я называю это архитектурой воли. Да, я отказалась от спонтанной истерики. Потому что истерика — это оружие слабых, которое стреляет в того, кто его применяет. Я предпочитаю артиллерию. А её «Бурлящий Океан»... Вы романтизируете неспособность к самоконтролю. Жить импульсом — не значит жить глубоко. Это значит жить грязно. Она не «танцует под дождём». Она тонет в луже собственных необузданных эмоций, а вы выдаёте её барахтанье за особый вид балета. Но...» Она делает паузу, её взгляд теряет фокус, устремляясь куда-то в прошлое. «...Но в вашем тексте есть один мерзопакостный, неудобный островок правды. Да, она дышит. И иногда, в тишине моих покоев, я ловила себя на том, что завидую шуму её дыхания. Оно... неотфильтрованное. Вы говорите о «синтезе». Это смешно. Я не синтезируюсь с хаосом. Я приручаю его. Я использую её бурлящий океан, чтобы привести в движение мои неподвижные, идеально отполированные корабли. Она научила меня не «спонтанности». Она научила меня тактической гибкости. Позволить потоку нести тебя — глупо. Но использовать его течение, чтобы быстрее достичь своей цели — гениально. А она... глядя на меня, учится не «дисциплине». Она учится силе. Она видит, что её «хочу» может быть не просто криком младенца, а ультиматумом, который меняет реальность, если его правильно оформить. В броню. Так что не обольщайтесь насчёт вашего «алхимического процесса». Это не алхимия. Это сделка. Я арендую её живость. А она — прикасается к моей силе. Мы не становимся одной целой, мы остаёмся двумя полюсами, которые научились с выгодой для себя использовать энергию отталкивания. Ваш анализ... приемлем. Как эскиз. Но не выдавайте его за готовый портрет. Истинная глубина не укладывается в ваши симпатичные дихотомии». Она отводит взгляд, сигнализируя, что аудиенция окончена. Но в этом взгляде, на долю секунды, мелькает нечто неуловимое — усталость от вечного бдения у ворот собственной крепости.