Главные столкновения людей во время Гражданской войны в России в романе Шолохова “Тихий дон“ Экранизация Герасимова

Главные столкновения людей во время Гражданской войны в России в романе Михаила Шолохова “Тихий дон“. Сцены из кинофильма “Тихий Дон“, экранизация, сценарий и постановка Сергея Герасимова в 1957-м году. “Он бы нас стрелял, не вынимая папироски изо рта“. “Убить хочешь? Стреляй, стреляй, сукин сын. Смотри, как умеют умирать русские офицеры“. “Мы - их, или они - нас. Середки нету““. “— Откуда, станишники? — спросил один. — С Татарского. — Припоздали вы трошки… Поймали без вас Подтелкова. — Где же они? Не угнали отсюдова? — А вон… — казак махнул рукой на покатую крышу лавчушки, рассмеялся: — сидят, как куры в курятнике. Христоня, Григорий Мелехов и еще несколько человек подошли поближе. — Куда ж их, стал-быть, направляют? — поинтересовался Христоня. — К покойникам. — Как так?.. Что ты брешешь? — Григорий схватил казака за полу шинели. — Сбреши лучше, ваше благородие! — дерзко ответил казак и легонько освободился от Григорьевых цепких пальцев. — Вон, гляди, — им уж рели построили, — он указал на виселицу...“ ... “— И ты тут, Мелехов? Синеватая бледность облила щеки Григория, он остановился. — Тут. Как видишь… — Вижу… — вкось улыбнулся Подтелков, с вспыхнувшей ненавистью глядя на его побелевшее лицо. — Что же, расстреливаешь братов? Обвернулся?.. Вон ты какой… — он, близко придвинувшись к Григорию, шепнул: — И нашим и вашим служишь? Кто больше даст? Эх, ты!.. Григорий поймал его за рукав, спросил, задыхаясь: — Под Глубокой бой помнишь? Помнишь, как офицеров стреляли… По твоему приказу стреляли! А? Теперича тебе отрыгивается! Ну, не тужи! Не одному тебе чужие шкуры дубить! Отходился ты, председатель Донского совнаркома! Ты, поганка, казаков жидам продал! Понятно? Ишо сказать? Христоня, обнимая, отвел в сторону взбесившегося Григория. — Пойдем, стал-быть, к коням. Ходу! Нам с тобой тут делать нечего. Господи божа, что делается с людьми!.. Они пошли, потом остановились, заслышав голос Подтелкова. Облепленный фронтовиками и стариками, он высоким страстным голосом выкрикивал: — Темные вы… слепые! Слепцы вы! Заманули вас офицерья, заставили кровных братов убивать! Вы думаете, ежли нас побьете, так этим кончится? Нет! Нынче ваш верх, а завтра уж вас будут расстреливать! Советская власть установится по всей России. Вот попомните мои слова! Зря кровь вы чужую льете! Глупые вы люди! — Мы и с энтими этак управимся! — выскочил какой-то старик. — Всех, дед, не перестреляете, — улыбнулся Подтелков. — Всю Россию на виселицу не вздернешь. Береги свою голову! Всхомянетесь вы после, да поздно будет! — Ты нам не грози! — Я не грожу. Я вам дорогу указываю. — Ты сам, Подтелков, слепой! Москва тебе очи залепила! Григорий, не дослушав, пошел, почти побежал к двору, где привязанный, слыша стрельбу, томился его конь. Подтянув подпруги, Григорий и Христоня наметом выехали из хутора, — не оглядываясь, перевалили через бугор. А в Пономареве все еще пыхали дымками выстрелы: вешенские, каргинские, боковские, краснокутские, милютинские казаки расстреливали казанских, мигулинских, раздорских, кумшатских, баклановских казаков… Яму набили доверху. Присыпали землей. Притоптали ногами. Двое офицеров, в черных масках, взяли Подтелкова и Кривошлыкова, подвели к виселице. Подтелков мужественно, гордо подняв голову, взобрался на табурет, расстегнул на смуглой толстой шее воротник сорочки и сам, не дрогнув ни одним мускулом, надел на шею намыленную петлю. Кривошлыкова подвели, один из офицеров помог ему подняться на табурет, он же накинул петлю. — Дозвольте перед смертью последнее слово сказать, — попросил Подтелков. — Говори! — Просим! — закричали фронтовики. Подтелков повел рукой по поредевшей толпе: — Глядите, сколько мало осталось, кто желал бы глядеть на нашу смерть. Совесть убивает! Мы за трудовой народ, за его интересы дрались с генеральской псюрней, не щадя живота, и теперь вот гибнем от вашей руки! Но мы вас не клянем!.. Вы — горько обманутые! Заступит революционная власть, и вы поймете, на чьей стороне была правда. Лучших сынов такого Дона поклали вы вот в эту яму… Поднялся возрастающий говор, голос Подтелкова зазвучал невнятней. Воспользовавшись этим, один из офицеров ловким ударом выбил из-под ног Подтелкова табурет. Все большое грузное тело Подтелкова, вихнувшись, рванулось вниз, и ноги достали земли. Петля, захлестнувшая горло, душила, заставляла тянуться вверх. Он приподнялся на цыпочки — упираясь в сырую притолоченную землю большими пальцами босых ног, хлебнул воздуха и, обводя вылезшими из орбит глазами притихшую толпу, негромко сказал: — Ишо не научились вешать… Кабы мне пришлось, уж ты бы, Спиридонов, не достал земли… Изо рта его обильно пошла слюна. Офицеры в масках и ближние казаки затомашились, с трудом подняли на табурет обессилевшее тяжелое тело. Кривошлыкову не дали окончить речь: табурет вылетел из-под ног...“ Тихий Дон Книга вторая. Часть пятая. Глава XXX Гражданской война в России, Тихий дон Шолохова, режиссёр Сергей Герасимов, Tikhy Don, актёр Михаил Глузский, civil war in russia,