Что самое сложное для военкора в зоне СВО?

Об этом в эфире авторской программы «Малькевич новых регионов» на рассказал военкор, бывший боец Одесской Дружины, соавтор телеграм-канала «Лис и Ворон» Сергей Воробьёв: «Во-первых, сложно найти нишу, где орудует меньше дронов. Ты не всегда можешь подойти к переднему краю, потому что там слишком высокая опасность дронов. С бойцами приходится встречаться где-то в тылах, «желтой» зоне. Во-вторых, нужно стараться не подставить ребят. Сейчас противником всё настолько плотно анализируется, что приходится откладывать публикацию материала. У меня есть совершенно замечательный сюжет о героических людях, которые помогают выживать осажденным Алешкам, но я пока не могу об этом говорить. Если я их засвечу, их сразу убьют. Очень тяжело это видеть, хочется помочь - рассказать о чем-то, но ты не можешь, потому что приходится выдерживать оперативную паузу. Это, наверное, самое сложное. Но есть и радостные моменты. Ты можешь одним своим появлением что-то где-то улучшить. Люди нужны! Они приводят в тонус расслабившихся ребят лучше командиров. Ребята за это благодарны. Иногда приходится выполнять функции замполита. Приходится проводить беседы с ребятами, которые не совсем замотивированы, потом они начинают думать совершенно по-другому. В Херсонской области попытались убить главврача Алешек. К сожалению, эти истории перестали быть чем-то из ряда вон выходящих. В том районе это большая проблема, потому что рядом там идет обходная трасса «Раденск - Костогрызово». Она стала использоваться после подтопления Алешек в результате подрыва дамбы 1,5 года назад. Там очень часты случаи, когда FPV-дроны противника целенаправленно охотятся за гражданскими, причем за пенсионерами на велосипедах. Объяснить это с точки зрения человечности невозможно. Я всегда напоминаю, что в донецком аэропорту в свое время украинским телевидением был снят сюжет, где военный в открытую говорил, что на освобожденных нами территориях для них мирных людей нет. По их мнению, если ты настоящий украинский патриот, ты либо отошел с ними, либо ушел в партизаны, либо застрелился. Все остальные для них - враги. Я это пытаюсь донести до всех любителей Украины, которые сейчас остались на наших территориях. Я им говорю: «Ребята, вы все, кто здесь остался, для них - смертники и ходячие трупы! Если они сюда придут, вы пойдете под нож так же, как и мы. Разницы между нами они не делают». Сейчас в Красном Лимане мы начали наступать. Я часто вспоминаю, когда точно также 70-летний хирург с началом боевых действий пошел в больницу и начал оперировать раненых. Он лечил всех - русских и украинцев; гражданских и военных! Когда туда зашла Украина, они переломали ему молотком пальцы на руках. А потом бегали и 3 месяца искали врача во всём районе. Это чисто украинский подход. Они не задумываются, что творят. Они не воспринимают людей, которые не поддерживают их взгляды, за людей вообще. И для них в норме вещей, когда оператор дрона видит, что у него не хватит батареи вернуться назад или не хватит навыка посадить этот ударный дрон, он просто убьет им бабушку, которая возвращается с рынка. Факты говорят об этом. Мы же слышим, как они согласовывают эти удары. Мы слышим, с какими они интонациями это говорят. Это объективные реалии войны».