СТАРЕЦ СЕРАФИМ Тяпочкин

► Сбербанк 2202 2061 4395 2575 Поддержите, пожалуйста, наши труды! Старцу Серафиму (Тяпочкину) была присуща любовь к богослужению, благоговейная строгость в исполнении церковного устава. В алтаре старец пребывал в трепетном страхе, литургию совершал в неизменно благоговейном состоянии. Можно сказать, что богослужение было для него поистине священнодействием. Он готовился к нему часа за два, настраивался, сосредотачивался. Чувствовалось, что с таким страхом и трепетом он готовится к встрече с Самим Господом. Перед воскресным богослужением, наверное, это длилось всю ночь. Спал он тогда совсем немного. Когда батюшка сильно переутомлялся, то ложился ненадолго на кровать, не снимая сапог. Подремлет пятнадцать-двадцать минут, и — на молитву. Часто так и спал, не снимая сапог. Батюшка не исполнял молитву как долг, она была для него внутренней потребностью. Отсутствие богослужебных книг в его келье не было помехой: память его полностью воспроизводила дневной круг богослужения. Когда он болел, читал целые главы из Евангелия наизусть. Приняв монашеский постриг, отец Серафим увидел, что промысел Божий о нем — быть монахом в миру, посвятить себя всего миру. Ему удалось вместе с его сподвижниками создать маленькую духовную семью, которую можно назвать тайным монастырем, имеющим свой неписаный устав, свой духовный лик, свое служение. Его небольшая духовная семья стала братством, открытым всем людям. Любовь и сострадание к ближнему не могли ему позволить оставить людей и уединиться в молитве. Не затвор, а отвор благословил ему Господь до конца жизни, чтобы его сердце всегда было доступно любому страждущему, приходящему к нему. Каждого приходящего отец Серафим принимал таким, каков он есть, ничего ему не навязывал, не укорял, не обличал, а внимательно выслушивал его. В общении с батюшкой человек постепенно начинал открываться, сам снимал свою маску, потому что с ним можно было быть, а не стараться кем-то казаться. Он всем своим существом призывал тебя жить, быть живым и давал искру этой жизни. От него люди уходили преображенными его миром и любовью. Гонители оказывались самыми близкими отцу Серафиму людьми, ибо больше других нуждались в духовной помощи. Они не просили о ней, считали, что Бога нет, но в этом отвержении Творца отец Серафим сердцем услышал крик о помощи и откликнулся на него всем своим существом, всей своей жизнью. Отец Серафим более чувствовал человеческое несчастье, чем человеческий грех. Он не жил отдельно от людей, окружавших его, но разделял их жизнь, стал братом всем. Он мог бы сказать: «Я живу в народе Божьем. Это мой народ». Неотъемлемой частью богослужения отец Серафим считал проповедь и постоянно проповедовал в храме. Однажды, после продолжительной службы, отец Серафим вышел на паперть и стал всматриваться в окружающие его лица. Вдалеке он увидел на каталке безногого старичка, который из-за большого стечения народа не мог приблизиться к батюшке. Отец Серафим направился к нему, наклонившись, целовал его в голову, обнимал. «Я думал, — говорит внук батюшки Димитрий, — это его старый друг. Спросил дедушку: „Кто это? Родственник?“ Дедушка ответил: „Мы все родственники, а этот раб Божий приехал издалека разделить с нами Пасхальную радость“».