Торг с Собакевичем

Мёртвые души, от театра Маяковского, где в роли Собакевича уездный помещик города N, а в роли Чичикова отставной чиновник-махинатор, скупающий мёртвые души, и чем более мастеровитей был персонаж, тем более обрастает он ценными бумагами, тем более котируется и ценен. Собакевич знает, что продаёт. Особую парадоксальность фигуре Собакевича придаёт ситуация с заключением сделки с Чичиковым. Лишь во время этого торга он упоминает о душе, хотя автор поэмы перед мысленным взором читателя представил его как тело, совершенно ею не обременённое. Само слово «душа» Собакевичем употребляется только в значении «товара», который оценивается «ПО СТУ РУБЛЕЙ ЗА ШТУКУ». По мнению гарвардского профессора Дональда Фенгера, именно в этот момент Гоголь вложил в уста Собакевича одну из ключевых фраз, которая отдалась долгим эхом в ряде других произведений русского классика: “Да, конечно, мёртвые… Впрочем, и то сказать: что из этих людей, которые числятся теперь живущими? Что это за люди?..“ Собакевич, «Мёртвые души», глава VI Разбирая это заявление Собакевича, Фенгер назвал его фундаментальным парадоксом произведения (англ. fundamental paradox of the novel) и переформулировал следующим образом: живых и мёртвых нетрудно отличить в действии друг от друга, однако поставленный вопрос отрицает эту разницу, как и отрицает комедийность происходящего. Более глубокий анализ этой проблемы делает из комедии драму, а гоголевский парадокс представляет в следующим виде: полюсами человеческого существования являются не смерть и жизнь, а смерть и смерть-при-жизни. Дальнейшее рассмотрение фигур остальных землевладельцев (Ноздрёва, Плюшкина и т.д.) происходит на основе именно этой дихотомии.