Что с тобой происходит, черт побери?..

— Что с тобой происходит, черт побери? — сказал Максим. Я вздрогнула, краска залила мне лицо. За этот короткий момент, за какие-то шестьдесят секунд, не больше, я настолько отождествила себя с Ребеккой, что мое собственное скучное «я» перестало существовать, я никогда и не появлялась в Мэндерли. Все мысли мои, все мое существо были в прошлом. — Знаешь, вместо того, чтобы есть рыбу, ты разыграла здесь целую пантомиму, — сказал Максим. — Корчила самые невероятные рожи. Сперва ты прислушалась, словно зазвонил телефон, затем губы твои шевельнулись, и ты украдкой взглянула на меня. Ты качала головой, улыбалась, пожимала плечами. Все в одну секунду. Ты что — репетируешь свой выход на костюмированном балу? Он со смехом смотрел на меня, а я думала: что бы он сказал, если бы мог прочитать мои мысли, знал, что у меня на сердце и на уме, догадался, что в течение секунды он был Максимом прошлого года, а я — Ребеккой. — У тебя вид маленькой преступницы, — сказал он. — В чем дело? — Ни в чем, — быстро проговорила я. — Я не совершила ничего дурного. — Скажи мне, о чем ты думала? — С какой стати? Ты никогда не говоришь мне, о чем ты думаешь. — По-моему, ты никогда и не спрашиваешь меня об этом, разве не так? — Нет, спрашиваю. Один раз спросила. — Не помню. — Мы были в библиотеке. — Вполне возможно. И что же я ответил? — Ты сказал, что гадаешь, какую крикетную команду поставят играть за Серрей против Мидлсекса. Максим опять рассмеялся. — Какое разочарование! О чем же, ты воображала, я думал? — О чем-то совсем другом. — В каком роде? — О, не знаю. — Да, вряд ли ты это знаешь. Если я сказал тебе, что думаю о крикете, значит, я и думал о крикете. Мужчины куда примитивней, чем тебе кажется, мое милое дитя. А вот то, что происходит в лживых, извращенных умах женщин, может кого угодно поставить в тупик. Знаешь, ты только что была совсем на себя не похожа. Совсем чужое выражение лица.