СТАРЕЦ КИРИЛЛ ПАВЛОВ УЧИЛ…

► Сбербанк 2202 2061 4395 2575 Поддержите, пожалуйста, наши труды! ► Архимандрит Кирилл (Павлов) был духовником братии Троице-Сергиевой лавры и одним из наиболее почитаемых старцев Русской православной церкви конца XX - начала XXI веков. Он был также духовным отцом трёх русских патриархов и запомнился как«всероссийский духовник». Монахиня Евфимия (Аксаментова), ныне – насельница Кресто-Воздвиженского монастыря в Москве, долгое время несла послушания рядом со старцем и близко общалась с ним. Приведем некоторые из ее воспоминаний. Старец Кирилл был живым образцом монашества, о котором мы читали в древних патериках и другой аскетической литературе. Он был монахом всегда и прежде всего, и не мыслил о себе как о персоне исключительной и важной, был всегда миролюбив и кроток, терпелив к недостаткам окружающих. Высота его внутренней жизни была надежно сокрыта за внешней простотой его трудовых будней… Отец Кирилл принимал народ порою до двух часов ночи и ни разу не проявил недовольства или нетерпения. Однажды он скромно сказал мне неожиданное: «Я чувствую твое сердце… И даже если весь мир от тебя отвернется – я не отвернусь». Вот почему-то он так сказал… А ведь такое мог произнести только духовник – твой духовник – и в словах этих было столько душевного благородства, что я до конца дней своих буду их помнить.  Он умел любить тех, кто, казалось бы, и не очень этой любви заслуживал. Мы могли совершенно не блистать добродетелями, но батюшка оставался верен своему слову: раз он принял на свое попечение человека – он от него не отворачивался и носил в сердце. У каждого, думаю, свой опыт общения с батюшкой. Но, насколько я могу судить, батюшка предпочитал призывать человека к внутренней работе, к умению прислушиваться к голосу совести, и стараться здраво и трезво рассуждать. Многим, например, желалось получить из его уст императивное провозглашение «воли Божией», услышать обличение или даже пророчество… И если таким людям говорить о совести или о том, что все потребное они могут обрести на страницах Евангелия – им это может показаться незначительным. Однако отец Кирилл никогда не шел на поводу у таких настроений. Припоминаю, как однажды он оказался в кругу людей, которые прямо-таки чаяли от него ярких слов и назиданий, чего-либо необыкновенного. Так вот, батюшка все два часа этой встречи просто молчал. Не знаю, я почему-то подумала тогда: вот это и есть «высший пилотаж» – никакой рисовки и самовыпячивания, никакого желания завладеть умами других. Только скромность, внутренняя собранность и доброжелательность…  Многие желают услышать прозорливое слово, но величие подлинного духовного наставничества, мне думается, сокрыто в умении помочь человеку пройти его собственный путь – со всеми ошибками и преткновениями, с болью душевных переживаний. Мы не растем внутренне, если ищем только прозорливых подсказок. Отец Кирилл был из плеяды тех подвижников, за которыми можно было просто наблюдать, стоя в стороне, и получать от этого огромную пользу и утешение. К своему духовническому служению батюшка относился очень ответственно – и, конечно, мог проявить и строгость, если требовалось для пользы дела. Только слову его не были присущи ни гнев, ни раздражительность. Для меня же останутся в памяти не столько его подсказки касательно моего будущего, которые сокровенно, конечно, им давались и о которых только сейчас – когда это «будущее» уже наступило – я начинаю догадываться, сколько та светлая надежда, которая словно обволакивала тебя, когда ты выходила из кельи старца. Наше, современное поколение иноков – поколение людей достаточно унылых и сложных. С нами непросто и близким нашим, и духовникам… Мы всегда ходим словно по краю пропасти. Так вот, отец Кирилл обладал даром отводить тебя от этого края. Отца Кирилла мы всегда знали в Переделкине как человека энергичного и бодрого духом. Батюшка просто излучал оптимизм и радость. И не чурался проявлять интерес к бытовым и, казалось бы, незначительным вещам. Например, зная, что моя мама живет в Иркутске, он постоянно интересовался, какая там погода. Это трогало… Но вместе с тем он внешне проявлял себя по-монашески сдержанно и осторожно, дабы никому не послужить к «преткновению и соблазну». Всегда окруженный толпами народа, он прекрасно понимал, что сколько людей – столько и мнений, и часто вспоминал в этой связи пример прп. Макария Великого, которому современники «выговаривали» за его слишком простое обращение с братией… Видимо, он знал и чувствовал, что во мне он не встретит ни порицания, ни недоумения. Батюшка уставал от своей каждодневной нечеловеческой нагрузки, а я уставала, как и все наши сестры, от кухонных хлопот. И вот, поздними вечерами мы могли вместе вслух почитать правило, прогуливаясь в темноте парка, или садились в беседку у пруда и начинали петь какие-нибудь мелодичные канты (а батюшка был большой любитель пения)…