Семеро

Семеро святых из деревни Брюхо Л.Улицкая Русская неделя Тюменский театр драмы Постановка Алексея Ларичева Сценография Ирэна Ярутис Композитор Олег Яшин Пластика Эдуарда Соболя Действующие лица и исполнители: Дуся, средних лет, блаженная - Ирина Тутулова Маня Горелая, средних лет, юродивая - Сергей Осинцев Антонина, без возраста, хожалка Дуси - Капитолина Баженова Анастасия, молодая хожалка Дуси - Наталья Коротченко Марья, без возраста, хожалка Дуси - Елена Махнева Отец Василий, старый священник - Вениамин Панов Тимоша Рогов, юноша - Александр Кудрин Арсений Рогов, его старший брат - Сергей Белозерских Голованов, средних лет - Андрей Волошенко Надя, молодая - Ольга Игонина Сучкова, старуха - Анта Колиниченко Вера, совсем молодая - Галина Понятовская Женщина с ребенком - Ирина Халезова, Ольга Ульянова Семенов - Валерий Рябков Сидоренко - Владимир Орел Красноармейцы - Владимир Ващенко, Владимир Обрезков Девочка - Аня Варенникова Душа кричит, не в брюхе урчит В театре слепых бесполезно рассаживать по местам. Лучше брать за руки и водить их по миру сцены, совокупность запахов, звуков, ощущений вдруг в одно мгновенье вспыхнет целостной картиной. А если у человека ослепло сердце? Здесь нужно идти в театр драмы, где дают пьесу «Семеро святых из деревни Брюхо» по пьесе Людмилы Улицкой. Она заняла сейчас колеблеимый ветрами шесток блюстителя моды и голоса поколения, поэтому ее принято дарить премиями и спрашивать о состоянии вселенной. Рассказанная ею история о расстреле нескольких христиан в двадцатые годы красноармейцами была бы простоватой, если бы не духовная глубина, которая открывается только глазам сердца. Поэтому перед режиссером Алексеем Ивановичем Ларичевым стояла непростая задача – показать то, что глазам не видно. И так как на это требуется изрядное усилие души, то тюменские критикессы с неразвлеченным и неутешенным отсутствием духовного опыта набросились на отсутсвие в спектакле канкана. А между тем история не для беззубых. Мир дощатой и бревенчатой России замечательно разработан художником спектакля Ирэной Ярутис. Доски, которых в изобилии в первом акте, покрыты золотом и символизируют иконы, настоящие иконы уместны ли на сцене? Такие доски есть почти у каждого персонажа, это напоминание о том, что в каждом человеке есть образ Божий, что каждый человек – это живая икона Бога. Даже пьяница – икона, пусть закопченная и поцарапанная жизнью, но все-таки икона. И вот способность разглядеть лик Бога за любой человеческой личиной призван спектакль. Круг первый спектакля – это мир вокруг блаженной Дуси. Дуся с юности обезножела и выглядит сварливой старухой, ворчащей на свое окружение, но это если не приглядываться к ее хожалкам. Одна из хожалок – молоденькая девушка - вечно занята мыслями о невозможном семейном счастье, и Дуся вынуждена грубоватыми окриками напоминать ей о мире духовном. Другая, Антонина, уже монахиня, и мысли ее иной раз так высоки, что сварливость Дуси возвращают ее на землю, где, как ни крути, нужно кипятить самовар и накрывать на стол. Третья, грубоватая деревенская баба, любит в религиозности все внешнее, любит красивую икону Николы Угодничка, Дуся правит ее духовный мир, чтобы та не заскорузла в привычках. Погруженная в молитву, Дуся вынуждена вечно ворчать на своих хожалок, занимаясь их духовным воспитанием. Но она нежно любит их, и так как открыто их хвалить не может, чтобы не испортить, любовь свою она переносит на тряпичных куколок, называя их своими «деточками» (имеются в виду ее духовные чада). Взяв кукол из рук юродствующей Дуси, режиссер превратил их на сцене в глубокий символ человеческой души. Куклы сидят в зрительном зале, они нанизаны на копья как образ мучительной эпохи, черные куклы пугают нас бесами, белоснежные куклы валятся вниз как символ расстрелянных людей. Изобразить душу куклой на сцене – это хорошо и умно в театре. Поведение Дуси определяется тем, что она – юродивая, то есть она вынужденно отвергла все человеческие законы общежития, чтобы освободить душу для молитвы. Она сделалась сумасшедшей для людей, чтобы стать ближе к Богу. Ее кругу непрестанной любви и взаимного послушания противостоит круг, как выразился бы Велимир Хлебников, отрицательных двойников: матершинница и злюка сумасшедшая Маня, деревенский пьяница-учитель, блудливая девка. Учитель пьет от своей большой образованности, девка гуляет, потому что муж сильно хороший. А Маня безумствует весьма подозрительно, уж больно слова ее эхом витают вокруг Дуси. Выйдем из зала в антракте, поразмыслим. Подписывайтесь на мой канал в Youtube Развитие youtube канала ТЕАТР АЛЕКСЕЯ ЛАРИЧЕВА Подписывайтесь на мой канал в Youtube