Опера _Хованщина_, 1 картина 4 действия. Сцена в хоромах Хованского

Текст режиссера Антона Гопко (отсюда: ) Первая картина четвёртого действия рассказывает нам о том, чем закончилась вся эта история для князя Ивана Хованского. Некогда всесильный начальник стрельцов, державший в страхе всю столицу и даже царскую семью, «залёг на дно» у себя в поместье и вынужден теперь оттачивать свои управленческие таланты, командуя сенными девками. Написана эта замечательная сцена Мусоргским очень интересно. Практически вся она построена на русских народных песнях — щемяще красивых и глубоко человечных, помогающих нам даже проникнуться сочувствием к этому, в общем-то, малосимпатичному персонажу. Такая структура картины позволяет некоторым авторам видеть здесь завуалированный обряд отпевания покойника. Возможно, в этих домыслах и есть доля истины. По крайней мере, отпевание мерещится и самому князю в первой же из песен, которыми развлекает его прислуга – «Возле речки на лужочке». Он требует другую, «весёлую». Девушки поют «Гайдучка». Пение прерывается неожиданным приходом слуги Голицына, Варсонофьева, через которого он предупреждает Хованского об опасности. Старик и без того запуган до самых печёнок, но именно поэтому оскорбляется и свирепеет. Ни в чём не повинного гонца он приказывает выпороть на конюшне — такой вот способ борьбы с фобиями. Чтобы рассеять мрачные мысли, князь, уже не надеющийся на способности доморощенных сенных девок, требует привести ему персиянок. И вот начинается знаменитая пляска персидок — загадочная, ни на что не похожая и совершенно не нужная с точки зрения сюжета. Чужеродным куском вклинивается она в эту, построенную на русских мотивах, сцену. Публика, выросшая на операх Глинки, чувствовала: раз уж появились заграничные «пляшущие человечки» — непременно жди беды. И предчувствие оказывалось, разумеется, верным. Тому, кто понимает эстетику русской оперы, ясно как день: пляска персидок вставлена Мусоргским в «Хованщину» для нагнетания атмосферы. Томная, обольстительная и гениальная в своей простоте мелодия обволакивает князя, отравляет и, если можно так выразиться, «музыкально убивает» его ещё до физической гибели. Но и персидская пляска прерывается приходом очередного незваного визитёра. Это Шакловитый принёс приглашение от царевны Софьи. Запуганный Хованский не желает покидать своё имение, но стоит Шакловитому немного пощекотать самолюбие вздорного и хвастливого князя, как тот уже готов идти куда угодно. Хованский одевается в парадные одежды, а в это время снова звучит русская народная песня, на сей раз величальная: «Плывёт, плывёт лебёдушка». Но какая-то она уже совсем «потусторонняя» и отрешённая. И неспроста: стоит князю переступить порог, как его убивает притаившийся наёмник Шакловитого (в некоторых постановках — сам Шакловитый). Такова концовка всей этой блестяще написанной сцены. Таков бесславный конец зарвавшегося «батьки».