Семеро святых из деревни Брюхо

ГАРДТ им А С Пушкина Якутск Постановка и режиссура Алексея Ларичева Сценография и костюмы Ирэны Ярутис Для не читавших и не смотревших Пьеса Людмилы Улицкой «Семеро святых из деревни Брюхо» основана на реальных событиях, которые произошли в 20-х годах под Нижним Новгородом в деревне Страхово Пузо (в пьесе она называется Брюхо), где красноармейцы расстреляли местную блаженную Евдокию и тех, кто до конца оставался с нею рядом, не отрекшись от веры. В пьесе – три главные роли: неходячей Дуси блаженной (у которой «молитва крепкая: и больных исцеляет, и бесов изгоняет»), хулиганистой Мани горелой, юродивой, и красноармейского начальника Арсения Рогова, порешившего обеих вместе с Дусиными хожалками и местным священником отцом Василием. Причём руками младшего брата-дезертира Тимоши, которого схоронила у себя блаженная. По пьесе, Дуся после того, как в юности от неё сбежал жених Прокл, обезножела и даже как в уме повредилась: соорудила себе на голове из платка что-то вроде фаты и с куклами, будто с детьми своими, разговаривает. В то же время она обладает несомненным провидческим даром, ведает мысли и весьма почитается местным населением, от которого нет отбоя. Страждущих, впрочем, особо не жалует, а к хожалкам своим дюже строга, потому как «при последних временах живём, на страдание рождённые». Понимая, что в церкви, где хранится чудотворная икона, бесчинствуют красноармейцы, Дуся велит хожалкам нести себя в храм, и когда появляется там с молитвою, красноармейцы слепнут. Враждующая с Дусей Маня Горелая, получившая своё прозвище за следы ожогов на щеках, – «беспримерная ругательница» и при этом всё про всех знающая (и не только прошлое, но и будущее). Дусю она называет не иначе, как дурой, «святой колодой» и даже однажды сыплет на неё с крыши экскременты. Однако в финальной сцене, когда Дусю несут расстреливать, а её участь рвётся разделить вернувшаяся от старца ещё одна хожалка Анастасия, Маня спрыгивает с крыши, крича: «Венец! Девка мой венец украсть хочет!», бросается блаженной в ноги и просит прощения, утверждая, что не Насте, а ей с Дусей рядом стоять. (Впоследствии, когда с мёртвых будут снимать одежду, выяснится, что Маня – не кто иной, как… сбежавший в юности от Дуси её жених Прокл). Красноармеец Рогов – воплощение новой власти – чувствует себя полноправным Хозяином этого мира: «…Всё развалим, все запашем, а потом плясать пойдём!»; «…Кто признаёт над собой власть Божию, для того всякая другая власть – тьфу! И советская им – тьфу! И потому нам церковники – первые враги… Мне человек нужен целиком, с потрохами»; «От нас такой народ пойдёт, какого ещё не было. Новый народ. Всё будет общее, всё будет новое. Государство будет новое. И земля, и небо новое»; «Народ – это я. Я – народ. А ты – навоз. Сидите и молитесь»; «А чего мне просить, мне всё сами несут. На блюде. Как голову Иоанна Крестителя. А не принесут – сам возьму. Мы не просим». И, обращаясь к брату после расстрела: «Вот твоё крещение, Тимофей, теперь ты наш»… Спившийся учитель Голованов и местная «гетера» Надька, не ведая, что творят, в качестве сельских представителей по пьяни подписывают данный Роговым листок – как окажется позднее, расстрельный приговор «тройки»: Тимоше – за дезертирство, Дусе и её хожалкам – за его укрывательство, отцу Василию – за контрреволюцию (именно так расценил Рогов цитирование настоятелем на проповеди апостола Павла: «…Облекитесь во всеоружие Божие»). В конце становится известно, что молодая женщина Вера, забеременевшая после изнасилования, приходившая за советом к Дусе и не получившая его, повесилась. Эпилог: Тимоша, от содеянного тронувшись умом, слышит, как поют «Херувимскую», и видит, как от земли в небо поднимаются семь венцов. И Дусин, самый светлый, выше всех… Подписывайтесь на мой канал в Youtube АлексейЛаричев