ПРИРОДА 18. УБЕЙ ЕГО. Стих Симонова 1942 г. ПЛЯЖ КОМСОМОЛЕЦ Слушаем Евгения Дятлова ШЁЛ СОЛДАТ

Сегодня предлагаю вспомнить пронзительное стихотворение Константина Симонова «Убей его!». Это стихотворение было опубликовано 18 июля 1942 года — на следующий день после начала Сталинградской битвы, в газете «Красная звезда». Вот что вспоминает Давид Ортенберг — главный редактор газеты: «Мы ждали материалы от Симонова. Вот, наконец, доставили пакет. На конверте надпись: «Лично. Срочно. От Симонова. Аллюр...», а за этим словом Симонов нарисовал, как это было принято в кавалерии для обозначения сверхсрочности, три креста! Раскрыл пакет, а там оказался не очерк — стихи «Убей его!». Не буду объяснять, как нужен был этот прямой публицистический призыв в тяжёлые дни нашего отступления“. Писатель Михаил Алексеев вспоминает: «Мне, политруку миномётной роты, в самые тяжёлые дни Сталинградской битвы не нужно было без конца заклинать своих бойцов: «Ни шагу назад!» Мне достаточно было прочесть стихотворение Симонова «Убей его!» — стихотворение, появившееся как раз в ту пору. Свидетельствую: оно потрясло наши солдатские души». А поэт Михаил Львов рассказывал: «В 1944 году, на Сандомирском плацдарме, за Вислой, говорил мне мой друг-танкист о стихотворении Симонова «Убей его!»: «Я бы присвоил этому стихотворению звание Героя Советского Союза. Оно убило гитлеровцев больше, чем самый прославленный снайпер...». «Убей его!» Константин Симонов: Если дорог тебе твой дом, Где ты русским выкормлен был, Под бревенчатым потолком, Где ты, в люльке качаясь, плыл; Если дороги в доме том Тебе стены, печь и углы, Дедом, прадедом и отцом В нём исхоженные полы; Если мил тебе бедный сад С майским цветом, с жужжаньем пчёл И под липой сто лет назад В землю вкопанный дедом стол; Если ты не хочешь, чтоб пол В твоём доме немец топтал, Чтоб он сел за дедовский стол И деревья в саду сломал… Если мать тебе дорога — Тебя выкормившая грудь, Где давно уже нет молока, Только можно щекой прильнуть; Если вынести нету сил, Чтоб немец, к ней постоем став, По щекам морщинистым бил, Косы на руку намотав; Чтобы те же руки ее, Что несли тебя в колыбель, Мыли гаду его бельё И стелили ему постель… Если ты отца не забыл, Что качал тебя на руках, Что хорошим солдатом был И пропал в карпатских снегах, Что погиб за Волгу, за Дон, За отчизны твоей судьбу; Если ты не хочешь, чтоб он Перевёртывался в гробу, Чтоб солдатский портрет в крестах Снял фашист и на пол сорвал И у матери на глазах На лицо ему наступал… Если жаль тебе, чтоб старик, Старый школьный учитель твой, Перед школой в петле поник Гордой старческой головой, Чтоб за всё, что он воспитал И в друзьях твоих и в тебе, Немец руки ему сломал И повесил бы на столбе. Если ты не хочешь отдать Ту, с которой вдвоём ходил, Ту, что долго поцеловать Ты не смел, — так её любил,— Чтоб фашисты её живьём Взяли силой, зажав в углу, И распяли её втроём, Обнажённую, на полу; Чтоб досталось трём этим псам В стонах, в ненависти, в крови Всё, что свято берёг ты сам Всею силой мужской любви… Если ты не хочешь отдать Немцу с чёрным его ружьем Дом, где жил ты, жену и мать, Всё, что родиной мы зовём,— Знай: никто её не спасёт, Если ты её не спасёшь; Знай: никто его не убьёт, Если ты его не убьёшь. И пока его не убил, Ты молчи о своей любви, Край, где рос ты, и дом, где жил, Своей Родиной не зови. Если немца убил твой брат, Пусть немца убил сосед, — Это брат и сосед твой мстят, А тебе оправданья нет. За чужой спиной не сидят, Из чужой винтовки не мстят. Если немца убил твой брат, — Это он, а не ты солдат. Так убей же немца, чтоб он, А не ты на земле лежал, Не в твоём дому чтобы стон, А в его по мёртвым стоял. Так хотел он, его вина, — Пусть горит его дом, а не твой, И пускай не твоя жена, А его пусть будет вдовой. Пусть исплачется не твоя, А его родившая мать, Не твоя, а его семья Понапрасну пусть будет ждать. Так убей же хоть одного! Так убей же его скорей! Сколько раз увидишь его, Столько раз его и убей!