Мы в ответе за тех, кого

Пальцы сводило от холода. Она дула на них по очереди, пытаясь согреть дыханием. Но какое там дыхание в этом тщедушном худеньком теле? Его едва хватало на то, что бы поддерживать в ней жизнь. “Даааа, — думала она, — Еще пару дней ожидания и она просто умрет прямо здесь, на этой лавочке. А ведь он обещал… он же обещал прийти!” Сколько она тут сидела уже? Так… девять плюс три….. плюс..сколько? От холода мозги совсем отказывались соображать. А ведь скоро новый год. Скоро в воздухе будет пахнуть хвоей и мандаринами. Дети будут писать письма деду Морозу, вырезать снежинки. Взрослые будут бегать по увешанным гирляндами магазинам, чтобы оставить там почти все зарплаты и премиальные. Волшебное время. Она всегда его любила. А сейчас приходится сидеть и ждать. Она могла бы найти сейчас и тепло, и вкусную еду. Но они же договаривались с ним. Договаривались, что она будет ждать его на этой лавке. Возле старой школы. Куда они ходили вместе когда-то. Где и познакомились. Где он носил ее портфель и защищал от мальчишек. А она делала за него домашнее задание. Прекрасное было время! Потом его забрали в армию. И там же в драке с “дедами” ему отбили почку. Он лежал на белой больничной постели. Такой жалкий и бледный. Она не могла ему отказать. Она отдала ему свою почку. А потом, спустя несколько месяцев, когда он уже был здоров и полон сил, когда они планировали свадьбу, ее оставшаяся почка отказала ей. Болезнь протекала стремительно. Доноры и лечение ее маме были не по карману. И уже теперь она лежала на белой больничной постели. И считала дни… Он приходил к ней каждый день. Плакал. Гладил по голове. Тогда-то они и договорились, что когда ее не станет, то она превратиться в ворону и станет ждать его на лавочке у их старой школы. Сначала прошло три дня. Потом девять. А потом сколько-то еще — она уже не помнила, от холода отказывался работать мозг. Она ждала его… А он так и не приходил…