Проект “Живая поэзия“. Сергей Аверинцев. “Стих о Петре апостоле“. Читает Василий Бочкарёв.

Василий Бочкарев читает глубокое стихотворение-размышление Сергея Аверинцева. Снято в рамках проекта «Живая поэзия»: Наше приложение для iPhone/iPad: Стих о Петре Апостоле Есть камень, глубины корень, живой корень вселенной, и на нём уставил Зиждитель весь мир дольный, поднебесный, от начала до скончания века. Чем богат мир поднебесный, на том утверждается камне, последнего часа ожидая: ............................. Загадку разгадал Зиждитель, Первенец будущего века, Агнец закланный, что достоин снять со всякой тайны печати,— и новую загадал загадку: — На камне краеугольном созижду Я Мою Церковь: на том ли сердце Петрове, бедном сердце человечьем, что вместило исповеданье не от плоти и крови. — Учитель Святый и Премудрый, о, к чему Ты нарёк камнем сердце, сердце немощное, сердце Ионина сына, что от Тебя же отрекалось? — Примите великую тайну: на немощи, не на силе, не на бесчувственном — на муке, не на жёстком — на язвимом строит Моя Премудрость; да молчит всяка плоть человеча, ничто же земное да мыслит; тайна для мысли невместима. Образ века сего преходит, но любовь пребывает вовеки. То самое сердце, что трижды в оторопи отрекалось, то сердце, сердце живое, слезами кипящий источник, извело из глубины последней троекратное слово любови. И врата Адовы безсильны. Не Пётр ли крикнул Мне в лодке: «Выйди, я человек грешный!» — но вышел сам из лодки, из дома, и пошёл за Мною повсюду? Не он ли плакал перед утром, исшед со двора Каиафы, неленостным своим сердцем весь труд покаяния подъявши? Не он ли простёр свои руки по слову, предреченному Мною, мучителю себя предавая, душу полагая за братий? Как молния, сатана низвержен. О, как домогался власти дух горделивый и унылый сеять вас, как пшеницу; но Я о Петре молился, и на оной Моей молитве, на цепи тончайшей и крепчайшей, утверждается над бездною Ада сердце, сердце Петрово, и с ним — вся Моя Церковь. И молитвы Моей силы текут на всякое время; проходят сердце невидимо, проницают его пречудно, в затворённой клети сердечной таинства Мои являя, и длится сих токов движенье в сем и в будущем веке. А враг, что на дню стократно и лучшие сердца обольщает, — что ведает он о сердце? Образ века сего преходит, и солнце, и луна угаснут, и твердь, и земля истают, весь состав вещей разрешится, и камень крепчайший распадётся; но сердце в теле духовном, для вечности от праха восставшем, как о сонном видении, вспомнит о царствах великих, о народах, и о созвездиях небесных, и о самой стихий четверице. — Ей, Раввуни, наш Учитель! Безмолвием поём и славим воли Твоей благоволенье.