«Я ненавижу эту эпоху, меня тошнит от нее. И я покину этот мир без сожалений».

«Жизнь мне больше ничего не приносит. Я уже все видел, все пережил. Но главное, я ненавижу эту эпоху, меня от нее тошнит». «Я ненавижу этих людей. Все фальшиво, все – подделка. Уважения больше не существует, никто не выполняет своих обещаний. Только деньги имеют значение. Каждый день, с утра до вечера, мы только и слышим о преступлениях. Я знаю, что покину этот мир без сожалений», – говорит актер. Делон вспоминает, как в 1945 году стал свидетелем расстрела Пьера Лаваля, оказавшее на него огромное впечатление. В 1953 году, оставив работу мясника в Париже, будущий артист оказался в рядах парашютно-десантных войск корпуса морской пехоты и попал на войну в Индокитае. В один прекрасный день Делон понял, что хочет быть лётчиком-испытателем, но на тот момент набор в летную школу закончился, однако он решил не ждать следующего, а сразу уйти на войну. Делон служил в Сайгоне, в том числе принимал участие в рукопашных схватках. После войны он стал звездой кинематографа, а также дружил с Фольксфюрером Бельгии Леоном Дегреллем. Делон никогда не лез в политику, дипломатично объясняя это тем, что у него нет даже среднего образования. Впрочем, людям понимающим, нетрудно будет понять, что Делон не только умнее большинства его современников, но и имеет традиционные, про-фашистские взгляды. Интервью с ничего непонимающей журналисткой Делон завершает истинно стоическим заключением: — То есть, вы не боитесь смерти? Вы говорите о ней с такой легкостью. — «Нет, я совершенно ее не боюсь. Смерть — единственное в мире, насчет чего мы можем быть уверены. Это вопрос времени». «Точно могу сказать, что не оставлю моего пса в одиночестве. Это моя последняя собака, бельгийская овчарка, которую я люблю как ребенка. Ее зовут Лубо. Я скучаю по ней, когда ее нет рядом. Если она умрет раньше меня, на что я очень надеюсь, я больше не заведу собаку. Если я умру раньше нее, то попрошу ветеринара сделать так, чтобы мы ушли вместе. Он сделает собаке укол, чтобы та умерла у меня на руках. Лучше так, чем знать, что она будет страдать и умрет на моей могиле».