Mikhail Baryshnikov. “Vestris“. 1969; 1976.

Михаил Барышников. “Вестрис“. 1969; 1976. Хореография и постановка Леонида Якобсона. Музыка Геннадия Банщикова. Mikhail Baryshnikov. “Vestris“. choreography by Leonid Yakobson. Music By Gennady Banshchikov. Миниатюру «Вестрис» Леонид Якобсон поставил для Михаила Барышникова. Этим остроумным номером в 1969 году Барышников триумфально завершил свои выступления на Первом Международном конкурсе артистов балета в Москве, получив первую премию и золотую медаль. Для номера, который должен был исполнить Барышников, будучи танцовщиком театра им.Кирова (ныне Мариинский театр), была специально заказана музыка начинающему композитору Геннадию Банщикову. Якобсон использовал не только феноменальные технические возможности танцовщика, но раскрыл в нем артиста, способного к мгновенным перевоплощениям и лицедейству. Номер построен как серия масок, которые примеряет и отбрасывает Вестрис, перевоплощаясь то в страдающего юношу, то в дряхлого старца, то в пылкого героя, то в гротескового шута, горько смеющегося над самим собой. Об исполнении Барышниковым этого номера Майя Плисецкая сказала: «На всемирном конкурсе, где высший балл был 12, я ему поставила 13. Он совершенно потрясающе станцевал номер Леонида Якобсона «Вестрис». Я знала, что ему не повышу этим балл, но все-таки мое отношение к этому было такое». Вестрис-великий - так звали легендарного парижского танцовщика новерровской эпохи Огюста Вестриса, который поражал своей виртуозностью, соединённой с природной грацией. Его считают основателем нового стиля в танцевальной технике, прозванного демихарактерным (полухарактерным). Его слава была столь велика, что в Париж приезжали иностранцы со специальной целью полюбоваться его танцами. Довольно подробно о своих впечатлениях написал Карамзин в «Письмах русского путешественника» в 1790 году: «Занавес поднялся; представляли комедию «Les Plaideurs». Я слышал только половину слов и не столько занимался пиесою, сколько теми людьми, которые беспрестанно приходили ко мне в ложу и опять уходили. Лишь только опустили занавес, со всех сторон высыпали на сцену актеры и актрисы в неглиже, танцовщики и танцовщицы, и проч. и проч. Одни обнимались или плясали, другие смеялись, иные кричали: «Новый спектакль!» Вестрис в пастушьем платье прыгал, как резвая коза. Музыка снова заиграла — все театральные герои рассыпались — занавес поднялся — начался балет — Вестрис показался — рукоплескания, как гром, раздались во всех концах театра. Правду сказать, искусство сего танцовщика удивительно. Душа сидит у него в ногах, вопреки всем теориям испытателей естества человеческого, которые ищут ее в мозговых фибрах. Какая фигура! Какая гибкость! Какое равновесие! Никогда не думал я, чтобы танцовщик мог доставить мне столько удовольствия! Таким образом, всякое искусство, подходящее к совершенству, приятно душе нашей! — Плеск восхищенных французов заглушал музыку. В положении страстного любовника, которого душа в томных вздохах сливается с душою любовницы, сокрылся Вестрис от глаз зрителей, поцеловал свою пастушку и бросился отдыхать на лавку.»