А.И. Солженицын. “Когда я горестно листаю...“ (читает автор)

“Солженицын отдал поэзии минимум 25 лет. Лагерный период — 8 лет срока (1946-53) внес в фонд русской поэзии его удивительную, превосходящую объемом «Онегина» «Дороженьку». Это поэтическая «энциклопедия русской жизни» самых трагических десятилетий России (1920-40), вобравших конец нэпа, «шахтинский процесс», первые пятилетки, кошмар сталинского террора и Великую Отечественную, которая окончилась для капитана-орденоносца Солженицына в Восточной Пруссии. Тогда же сложились около тридцати отдельных стихотворений (вполне на сборник!) — и все это было вынесено на волю… в голове (листки бы отобрали) и впервые появилось в печати лишь в 1999 году! А «Дороженьку» Солженицын до конца дней считал едва ли не самым любимым из того, что он сочинил. Вот из его предисловия к первой публикации своих стихов: «Здесь помещены мои произведения тюремно-лагерных лет. Они были моим дыханием и жизнью тогда. Помогли мне выстоять». А вот — из послесловия к «Дороженьке». — «Мой труд Так много хотелось вложить в тебя… Я изнемог от тебя еще вдалеке до конца, я проклинал твой ритм, когда он был единственным ритмом моего дыхания… Но и даже такой ты удивляешь меня, счастливец, что ты выжил, что ты — есть». Точечным прикосновением к его поэзии: Когда я горестно листаю Российской летопись земли, Я — тех царей благословляю, При ком мы войны не вели. При ком границ не раздвигали, При ком столиц не воздвигали, Не усмиряли мятежей, Рождались, жили, умирали В глухом кругу, в семье своей. [...] Из лагеря Солженицын вышел… на больничную койку раковой клиники. Тогда же, в 54-м, в Ташкенте он — в противостоянии болезни — обращается к русской поэтической классике, по-новому прочитывает хрестоматийное «Горе от ума», подававшееся в советских школьных программах в ракурсе гончаровской статьи «Мильон терзаний». «Предтеча декабристов» (в традиционной подаче) Чацкий оказывается у Солженицына фигурой не прогрессивной, а зловещей. «Грибоедов же (с зоркостью Достоевского!) выхватил и представил нам тип с самым широким будущим в России. Независимо оттого, что получится с возрастом из этого Чацкого — о, какой долгий жизненный ряд он открывает нам! Через полстолетия после пьесы Чацкие и Репетиловы заполнят интеллигентские революционные кружки, через столетие — возьмут власть и в России», — писал дебютирующий на поприще литературной критики Солженицын“ ( С/solzhenicin-aleksandr-isaevich/rannee-sbornik/4 Солженицын об отсутствии настоящей демократии в России начала 90-х: О российской истории (из интервью 1992): Н.Солженицына о взрыве интереса к писателю, после возвращения в Россию: Беседы Сокурова с Солженицыным: В мае 1998 – 25 лет назад, Солженицын написал эссе «Россия в обвале», в котором осудил приводимые правительством Ельцина — Гайдара — Чубайса реформы (в частности, приватизацию) и действия российских властей в Чечне. Из предисловия: «При всей уже 12-летней затяжности нового глубокого государственного и всежизненного кризиса России, выпуская в свет нынешнюю работу — и последнюю мою на все эти темы, — я не надеюсь, что и мои соображения могут в близости помочь выходу из болезненного размыва нашей жизни. Эту книгу я пишу лишь как один из свидетелей и страдателей бесконечно жестокого века России — запечатлеть, что мы видели, видим и переживаем». По словам биографа писателя Л.Сараскиной, в 1994-98 труды Солженицына почти не издавали, а выход эссе «Россия в обвале» журналисты встретили негативно: «страна не в обвале, а на подъёме!» Но через три месяца грянул дефолт и популярность работ Солженицына значительно выросла. П.Басинский: «Значение “Одного дня Ивана Денисовича“ стоит в одном ряду с “Записками охотника“» () И.Золотусский об эпохальности образа Ивана Денисовича и противоречивости Солженицына, Шмеман о писателе, съёмках фильма о Солженицыне, его “невстреча“ с Набоковым, о восприятии властями статьи “Как нам обустроить Россию“ и призывов Солженицына в ГосДуме, “ссылка“ и “отлучение от СМИ“, о книге “200 лет вместе“: Б.Ланин о писателе: К.Кедрин о Солженицыне: Радзинский: Говорухин: Д.Быков: Е.Яковлев: